Новости биатлона

01.11.2015

Ничуть не заказное дело

 Процесс Солодкиных начался со скандала в СМИ, а закончится, похоже, скандалом в приговоре. В приговоре, который не устроит никого.

 
При том, что  можно уверенно сказать: судья Лариса Чуб и прокурор Марина Морковина изготовили приговор, может быть, не уникальный для российской судебной практики, но, несомненно, совершенный по форме и циничный до артистизма. 
 
Киллер Буоль
 
Дрожь в голосе Председательствующего при прочтении вводной части труда трех лет сменил торопливый монотонный говорок,  который не только стирает фамилии лиц, на показания которых ссылается судья, но и вызывает сон даже у прокурора и отдельных представителей съемочный группы «Вести. Дежурная часть». 
 
Однако поток информации периодически вызывает эмоциональные цунами.
Лариса Чуб зачитывает показания киллера группировки Дмитрия Буоля: «С середины 90-х Солодкин Александр Александрович входил в ОПС Трунова». 
Все, кто участвовал в процессе с первых дней, мгновенно напрягаются: Буоль таких показаний не давал. 
На вопрос государственного обвинителя Марины Морковиной: «Когда они (Солодкины, прим. ред.) вошли в состав группировки»? Буоль  ответил: «Интересный вопрос. Я не могу утверждать, что они вошли в состав группировки».
 
Морковина. Скажите, какая роль Солодкина Александра Наумовича была в группировке Трунова?
Буоль. Без понятия. Я знаю, что по просьбе Радченко или еще кого-то Александр Наумович мог воспользоваться своим административным ресурсом в решении каких-то вопросов, связанных с бизнесом. 
 
Морковина. В чьих интересах?
Буоль. Очевидно, в интересах группировки или конкретных лиц, кто просил за что-то. Допустим, я просил как-то Радченко Анатолия, будучи уже не членом группировки, занимался строительным бизнесом, зная, что строят спортивные объекты, попросил его поговорить с Александром Наумовичем об участии в тендере и, возможно, выиграть этот тендер на строительство некоторых спортивных объектов. 
 
Марина Евгеньевна, человек профессиональный, поняла, что сейчас будет разрушена конструкция обвинения о причастности Солодкиных к ОПГ Трунова, и мгновенно прервала свидетеля: «Боуль, про тендер потом». Где  Лариса Петровна нашла фразу, которую вставила в приговор?  Не понятно. Зато понятно, почему она это сделала. Приговор по Буолю уже вынесен, и этим костыльком можно подпереть обвинения в приговоре Солодкиных-Андреева. 
 
К Буолю Лариса Петровна возвращалась еще дважды. В резюмирующей части по ст.210 УК РФ (участие в преступном сообществе) Председательствующий зачитала: « Боженко А.П. на момент моего появления в группировке уже входил в её состав и занимался в основном экономической деятельностью группировки, но при необходимости мог на уровне с молодыми бойцами поехать на разборку. У него было свои связи в правоохранительных органах, которыми также пользовалась группировка. Он был близок к Корниенко А.А., с помощью которого его связи только расширились. Ему не нравилась политика группировки, которую вел Трунов А.А., пытался выйти из группировки совместно с  другими ее членами - Лобачевым А.С. и Закузеным С.В., при поддержке Корниенко С.В.  Мне это известно со слов Ганеева Х.Р. и Радченко А.Л., так как в свое время Боженко А.П. оформил активы (фирмы, предприятия, иной бизнес)  группировки на своих родственников и близких ему людей, а в последующем вышел из состава группировки, что послужило причиной конфликта между  Боженко А.П., Лобачевым, А.С., Закузеным С.В. с одной стороны и остальными  членами группировки с другой. С конца 1990-х годов к группировке присоединилась  семья Солодкиных».
И все бы замечательно, только эти показания вместе со всем протоколом дополнительного допроса от 30 мая 2011 года были признаны недопустимым доказательством самой же Чуб. При очень любопытных обстоятельствах. 
 
Вот отрывок из показания Дмитрия Буоля в суде.
 
Морковина. Буоль, Вы подтверждаете данные показания?                                                                    Буоль. Частично.
 
Морковина. В какой части подтверждаете и поясните, почему частично.
Буоль.  Я объясню. Да.  Во-первых, это за 2011 год показания, где почему-то все мои показания были куда-то потеряны, и когда дело передали ознакамливаться, в генеральной прокуратуре возник вопрос: а где же мои показания? В том числе и те, что касались моего досудебного соглашения. И в оперативном порядке, в течение 2 недель меня допрашивали каждый день. Допрос происходил следующим образом: следователь Фоменко забивал допрос на ноутбук, потом ноутбук уезжал в следственный комитет. Там задавались дополнительные вопросы либо еще что-то вставлялось, уже как бы я не мог контролировать. Потом уже на третий день, после очередной проверки я уже подписывал определенные показания, которые уже были напечатаны и привезены непосредственно ко мне. Поэтому, естественно, я что-то мог пропустить.  В части  той, что денежные средства распределялись непосредственно в офисе Александра Александровича Солодкина или Александра Наумовича Солодкина на Серебренниковской, ну, это бред. Я даже такого и выдумать не мог. Потому, что общак хранился совершенно в другом месте,  и деньги собирались и стекались совершенно в другое. У Солодкиных свой бизнес.
 
Морковина. Вы этого не говорили. Правильно я поняла?  
Буоль. Да. 
Морковина. Дальше
 
Буоль.  В части господина Андреева. Был первичный допрос. Здесь его нету. Он не зачитан и где он вообще – это вопрос. В этом (протокол которого был оглашен в суде прим. ред.) допросе был упомянут Гришунин. 
Чуб. Нет, Вы с Андреевым-то закончите. 
 
Буоль. В своих показаниях я указывал на вопрос следователя: с кем у группировки и у членов группировки  есть связь в ГНК, я сказал, что я такой информации не имею, но могу предположить, что, поскольку тесная связь с господином Гришуниным (который был бывшим командиров СОБРА), могу предположить что, поскольку его племянник является сотрудником ГНК, то вполне целесообразно, что у них с ним отношения. Вопрос был поставлен по поводу Андреева. Я сказал, что я Андреева не знаю. Никогда про него не слышал. Через день или два мне принесли (это был рукописный, здесь печатный текст), мне принесли рукописный текст, где он был несколько изменен. Господин Гришунин был вычеркнут из текста. Уже фигурировал более широко Андреев. Текст я, к сожалению, не помню. Я его мельком прочитал. Следователь мне сказал, что на следствии как бы разберутся, а по сути правильно?Там был большой допрос.  Там листов шесть было. Я его подписал. 
 
Морковина. Так Вы говорили это про Андреева или нет?
Буоль. Нет. Можно продолжать?
 
Морковина. В остальной части подтверждаете?
Буоль.  В основном это то, что я уже сегодня сказал.  Солодкины занимались административными делами, когда члены группировки или кто-то еще обращались.                                                                                     В этом же протоколе было написано, что  Радченко сообщил, будто заказ на Хачатряна исходил от Солодкина-старшего. Давая показания в суде, Буоль сказал, что спустя некоторое время о Солодкине-старшем, как о заказчике, ему сказал не Радченко, а Ренат Ганеев. И попытался продолжить мысль, но прокурор Морковина его прервала. 
Морковина. Так, значит по эпизоду с Хачатряном. Вот из Ваших этих показаний, которые я огласила, следует, что Радченко Вам изначально сказал причину, по которой необходимо убить Хачатряна?                                                          
 
Представитель Хачатряна. Вы говорили это? 
Буоль. Что Радченко изначально сказал? Нет.  Я сказал, что мне это сказал Ганеев Ренат (после покушения).
Далее выяснилось, что протоколы ранних допросов Буоля никто не терял. Все они имелись в деле. Т.е. его просто обманули. А еще, что в протоколы не просто вносились произвольные правки, что доказать уже было бы невозможно, но  и то обстоятельство, что допросы вел один следователь, а подписывал протоколы другой. А это нарушение УПК РФ, влекущее признание доказательства недопустимым.  Прокурор и председательствующий сходу заявили, что Буоль оговаривает следователя, поскольку является членом того же ОПС, что и Солодкины, и стремится выгородить подельников. 
Однако адвокаты провели свое расследование и получили на руки документы, согласно которым старшего следователя по особо важным делам Владимира Большунова в момент допросов не было в СИЗО. А значит, его подпись под документом - фикция. Протокол был признан недопустимым доказательством. Но по какой-то причине судья его использовала в приговоре. 
В третий раз показания Буоля всплыли в описательной части приговора по эпизоду покушения на Ф.К. Хачатряна.  Что Буоль от Рената Ганеева узнал о том, что покушение на Хачатряна заказал Солодкин-старший. И вроде, как бы да, такие показания Буоль давал. Только позже, в ответе на вопрос адвоката Михаила Книжина, Буоль закончил мысль, которую прервала прокурор Морковина. 
 
Буоль. В течение недели  я просто узнал, что был конфликт. Достаточно продолжительный. Рынок «Манэ» пытались неоднократно закрыть. Ставили другую охрану. Непосредственно там и сотрудники СОБРа присутствовали при этих делах. И сотрудники ОРБ, тогда РУБОП. Как бы этот рынок вообще должен был перейти от Хачатряна, там была какая-то общественная организация, названия не помню, бывших сотрудников МВД, РУБОП. Это их место. Они там должны заниматься бизнесом и зарабатывать деньги для семей погибших в «горячих» точках. 
 
Михаил Книжин. То есть у Вас мнение изменилось о заказчиках?
Буоль. Здесь, во-первых, был вопрос: причем здесь группировка и Солодкин Александр Наумович. Потому, что как бы я, насколько помню, он с какими-то такими криминальными делами не общался. Все его друзья и знакомые достаточно высокопоставленные чиновники в городе, области, других регионах. Потом, что интерес это далеко не Солодкина, а несколько других структур. Ну, а после того, как уже узнал о непосредственной связи группировки с РУБОП, то мнение свое изменил. Что, скорее всего, это были их интересы, а никак не Солодкина или еще кого-то.
 
Эта часть показания Буоля в приговор не вошла. Понятно, почему. Если ее включить в приговор, то сразу исчезает мотив преступления. Конструкция разрушится. Ну, упали доходы у Трунова. Но земельный участок Хачатряна отошел общественной организации, как позже выяснилось, «Правопорядок». Причем здесь Трунов, а уж тем более, Солодкин? 
Но и это в конструкции мотива еще не завершающая нота.
 
Лариса Петровна дважды цитировала показания разжалованного генерала МВД Никитина А.Д. В общей части, пытаясь привязать  Андрея Владимировича Андреева к составу пособничества группировке Трунова. Там генерал от барахолки говорил, что Андреев был у него замом. Отдел разрабатывал преступные сообщества. Из чего суд сделал вывод, что у Андреева могли остаться связи в структуре ОРБ, и он не мог не знать Трунова. 
 
Второй раз Лариса Петровна цитировала показания Никитина в мотивировке по обвинению Александра Наумовича в покушении на Хачатряна. В данном случае высокий суд выводил из-под удара Никитина А.Д., которого защита обвинила в организации разборок с Хачатряном сначала на территории рынка «Манэ», а позже на территории Заельцовского парка, где во Фрунзика Кярановича стреляли. Лариса Петровна сослалась на показания Никитина, в которых он отрицал свою причастность, и сочла их убедительными, потому, что Никитин А.Д. входил в комиссию по Гусинобродскому рынку, а значит, действовал на рынке Хачатряна по распоряжению мэрии и в её интересах. Только один нюанс: именно эта комиссия приняла решение о закрытии рынка Хачатряна. А мэр вынес свое Постановление, подчиняясь решению законодательного органа.  И причем здесь Солодкин?
 
А еще  Лариса Петровна совершенно забыла указать в приговоре, что Александр Дмитриевич Никитин в суде, давая показания под подпиской об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, однозначно заявил, что у Солодкиных никогда не было интересов на Гусинобродской барахолке. Их не было, а значит, не было мотива для участия в покушении на Хачатряна, ни в каком виде абсолютно и совершенно.
 
Технологии
 
Произведение Ларисы Петровны Чуб и Марины Морковиной гениально.  Без всякого сарказма. Это же фокус экстра-класса, когда документальные подтверждения невиновности превращаются в обоснование вины. Так в эпизоде «Запсибзолото» имеются 19 расходно-кассовых ордеров, в которых черным по белому написано, что деньги от ЗАО «Запсибзолото» переданы Солодкину А.Н. в качестве спонсорской помощи баскетбольному клубу «Локомотив». Но суд уверен, что потерпевший Боженко не мог соврать, когда говорил, что это не спонсорские деньги, а оплата за решение проблем. У суда нет оснований не доверять бывшему криминальному авторитету, поскольку его слова подтверждают партнеры по бизнесу Шаравин и Южин. 
 
Суд утверждает, что справка из военкомата о том, что в 1996 году Солодкин А.А. был снят с воинского учета в связи с отбытием на ПМЖ в США и поставлен на учет в 1999 году, не подтверждает, что он жил до 1999 года в Соединенных Штатах. 
Суд ни слова не говорит в адрес следствия, которое потеряло загранпаспорт А.А. Солодкина. А в этом документе имелись все  отметки о пересечении границы. 
 
Зато суд не имеет оснований сомневаться в правдивости показаний Боженко, Лобачева, Закузеного, Ганеева, Елькина, Останина в которых они утверждают, что именно в 96-97 году Солодкин А.А. вступил в ОПС Трунова. Суд не доверяет показаниям губернатора Красноярского края В.А. Толоконского, между прочим, данным под подпиской об ответственности за ложные показания. Потому, что Толоконский - друг Александра Наумовича Солодкина, а, значит, не исключена возможность того, что он пытается спасти его от уголовной ответственности.
 
Но у суда не возникает сомнений, когда показания дают соглашенцы из бывших труновских, хотя они не только дружат едва ли не с детства, но и имеют общие интересы в бизнесе. А главное, все без исключения получили реальные преференции за свои показания против Солодкиных и Андреева. Преференции в виде захваченных предприятий и освобождения от уголовного преследования за совершенные преступления.
 
Суд в приговоре страницами цитирует показания соглашенцев, не касающиеся предъявленных обвинений, а показания свидетелей защиты озвучивает буквально в двух строках. Но высшим пилотажем следует признать историю с долей в ресторане «Димитровский». Все, буквально все соглашенцы и потерпевшие из труновской группировки в один голос пели, что Трунов за особые заслуги подарил А.Н. Солодкину долю в ресторане в размере 10%.
 
В суде был допрошен собственник ресторана. Он спокойно пояснил, что Солодкины никогда не имели доли, не были соучредителями. Ресторан в качестве спонсорской помощи кормил баскетбольных судей  и ведущих баскетболистов. В учредительных и налоговых документах нет фамилии Солодкины. И что суд? Усомнился в правдивости показаний своих свидетелей? Нет. Суд заявил, что показания владельца не доказывают отсутствие у Солодкна А.Н. доли в ресторане. Эта доля была выделена, якобы, за ремонт, который произвели труновцы. И в счет этой доли кормили баскетболистов и судей.  Попробуйте изобрести что-то более изощренное.
 
В ближайшее время мы продолжим анализировать приговор. Тем более, что поводов для анализа предостаточно. 
Другие материалы



0

Партнеры сайта