"Признаться, не слишком хорошо представляю — какие слова надо произносить после того как из твоих размышлений вслух, попыток хорошенько вспомнить, эмоционально раскрасить рассказ, объяснить авторам отчего в истории одно вышло вот так, а другое эдак — слепили низкопробный рассказ предназначенный «любителям жареного», приставили к нему твою фамилию и тиснули в тираж. Нате, вот — почитайте нашу Анфису Анатольевну!

Сразу скажу, в разговоре с приехавшими ко мне журналистами я не изменяла себе — своим убеждениям и взглядам. Многое из того что вышло в «Спорт-Экспрессе» любители биатлона от меня и прежде не раз слышали. Не нравится многим моя категоричность и открытость — что ж с того? Или, скажете, вранье все что я говорила и говорю? Нет и не было в наших лыжных гонках и биатлоне допинга? Не было б — не ловили бы наших регулярно. И ведь наловили столько что международные федерации нашей сборной самыми суровыми санкциями стали грозить — вплоть до дисквалификации команды. Не ломались ради спортивной карьеры судьбы, семьи да и сами человеческие жизни? Отбор в сборные команды справедлив и прозрачен? Все хорошо, прекрасная маркиза? Нет — не все! Потому и докатились наши зимние виды спорта до позора Олимпиады в Ванкувере и унижения чемпионата мира по биатлону в Пьенчонге? Так что говорить об этом необходимо — притом на всех уровнях. Собственно, ради этого я и согласилась войти в состав правления Союза биатлонистов России. А то что мои друзья и коллеги меня туда выдвинули говорит о том что мои мнения и оценки находят понимание и поддержку у многих специалистов.

Теперь о том что вышло названием «интервью с Анфисой Резцовой». Разумеется я отдавала себе отчет в том — кто собирается со мной говорить и какого объема газетный материал готовится к публикации. Я не сразу согласилась — у меня сейчас, поверьте, много дел и на работе и в семье, а тут предполагался разговор на несколько часов. Но мне сказали что материал выходит в рамках празднования юбилей «Динамо», а своему спортобществу я многим и многим в жизни обязана. Тем, кстати, удивительнее было то, что «Динамо» в нашем разговоре практически не упоминалось. Что касается самого разговора, я, понятное дело, завелась. Я вообще не могу спокойно говорить — когда дело касается несправедливости, невнимательности, черствого отношения к людям, отдающим всю свою жизнь спорту. Я знала что жанр «Разговора по пятницам» предполагает высокую степень откровенности — читала немало интервью с выдающимися спортсменами. Возможно поэтому где-то «разошлась», где-то вышла за рамки…

С другой стороны, я предполагала что беседую с высококлассными специалистами, умеющими отделять информацию «для служебного пользования». Журналистам надо говорить больше чем предполагает тема разговора — уже хотя бы затем чтобы расширять их знания и понимание предмета — они ведь должны интересно и доходчиво рассказать все это читателю. Уверена что и Кружков и Голышак в своей журналистской карьере сталкивались с этим не раз и не десять — так что говорила я им «с запасом», нередко выходя, поддавшись эмоциям за рамки «политеса» (мы ведь, в конце концов не в прямом эфире беседу вели). Скажу одно, ни слова неправды я не произнесла — не в моих это принципах. Теперь уже виню себя за то что моя эмоциональность и желание «жить по правде» больно ранили моих добрых знакомых и близких людей — никакого злого умысла у меня не было.

Почему я выходила за рамки, беседуя с журналистами, которых никогда прежде на биатлоне (да и на лыжных гонках тоже) не видела? Потому что рассчитывала прочитать материал — прежде чем он попадет на газетную полосу. Такая практика у меня водится даже в общении с теми журналистами, которых я давно знаю. Кроме того, я совершенно искренне полагала что пресс-служба Союза биатлонистов России, что называется, «контролирует процесс» — то что у СБР и СЭ «особые отношения» известно всем и то что пресс-служба Союза едва ли не до буквы вычитывает даже коротенькие публикации о биатлоне также хорошо известно. Был у меня неприятный инцидент связанный с Марией Байдиной год назад (напомню, тогда мою прямую речь беспардонно порезали и извратили сам смысл моего высказывания о том — нужен ли сборной главный тренер и кто именно должен на этом посту работать), но с тех пор я стала президентом Федерации биатлона Московской области, членом правления СБР — не посторонним, я полагала, человеком для пресс-службы. Я вообще привыкла доверять людям — верить в лучшее даже в отношении тех кто меня подводил. Кто из нас не оступался, не пребывал в заблуждении? Увы, от этой привычки я часто страдаю, но и изменить ей уже вряд ли смогу.

Конечно, после того как интервью вышло, я звонила (несколько часов дозванивалась) в «Спорт-Экспресс» — пыталась дознаться почему ни меня, ни еще кого-либо (прочитай текст до его выхода в свет кто-нибудь в «Динамо» или в СБР — мне, уверена, тут же сообщили бы)? Мне спокойно ответили что редактирование и согласование интервью с его героем — независимая редакционная политика. Интересно знать — они так же спокойно и хоккеистам с футболистами или, например, борцам, отвечают. Может кто-то в СЭ посчитал что Анфиса Резцова — эта такая сумасшедшая женщина и ее речь как ни преподай всякое сойдет — лишь бы читателю было над чем позубоскалить? Может уважаемая журналистка Елена Вайцеховская, позволившая в мой адрес назидательную нотацию, забыла как сама оказывалась в ситуации когда ее «служебная» информация становилась всеобщим достоянием помимо ее воли? Сколько раз мы слышали от журналистов призывы к нам, спортсменам, быть с ними предельно откровенными и обиды на то что к интервью мы, дескать, подходим формально, в нашей речи нет эмоции, чего-то «живого и человеческого» (читатель, мол, это любит)! Ну как прикажете быть с вами откровенным — когда вы настолько непрофессионально работаете? Нас, спортсменов и тренеров уверяете что вместе с нами служите одному и тому же делу, а на поверку — цели у вас иные!

Лично для себя я мнение о СЭ сформировала и скрывать его не собираюсь. Если в газете полагают что Анфиса Резцова — это такой клоун в юбке и считаться с ее мнением не обязательно, и не зависит от нее ничего — пусть остаются при своем мнении. А я останусь при своем. Только заранее предупреждаю всех журналистов — теперь все свои интервью (а их мне всякий год приходится раздавать немало) я буду требовать на утверждение. Поверьте, мне очень жаль что так все получилось и наше с вами общение будет из-за этого более сложным, но мнение и душевный покой близких и дорогих мне друзей и коллег из большого спорта мне дороже. Мы с ними — одна семья. А с вами, увы, нет".